Для конницы российской

С середины второго десятилетия XVIII века в экономической жизни города и уезда наступает заметной оживление. По указу Петра I в 1715 коду стольник Ислентьев создаёт в Богородицке конный завод. Строили его, вероятно, не только для нужд государства. Пётр I, как известно, в 1715 году предписал завести конные заводы в Казанской, Азовской и Киевской губерниях, расчитывая со временем перейти на комплектование русской конницы заводскими лошадьми, вместо наборных с обывателей.

Богородицкий конный завод, несомненно, также предназначался для выведения новых пород русских лошадей, годных для кавалерии и хозяйственных нужд. Жителям города создание завода принесло немало неприятностей. Всех служивших до того полковую и городскую службу солдат пушкарской и стрелецкой слобод города приказано было "поверстать вместе с богородицкими волостными крестьянами в десятинное тягло и во всякую работу". Снова была расширена "десятинная пашня".

Исходя из обеспеченности крестьян рабочим скотом, на 5-7 дворов прибавили по одной десятине. В конце XVIII столетия богородицкие крестьяне пахали уже по 800 десятин в поле.

Всякие постройки и починки на заводе, заготовка сена на конюшенный обиход "в своих полях и степях и между распашных земель", возка леса из каширских и венёвских засек, доставка уродившегося хлеба на продажу в Москву, - всё это также легло тяжелой повинностью на население города и уезда. Для ухода за лошадьми с разных заводов привезены были новые конюхи. Большинство из них поселили в Конюшенной слободке, но часть пришлось разместить "по крестьянским фатерам". Кроме конюхов при конном заводе ежедневно находились "в кузнечной работе без жалованья" казённые кузнецы, проживавшие в пяти дворах "казённой слободки".

В отличие от заведенного (тоже в петровское время) известного конского завода на реке Битюг (Воронежской области), прославившейся выведенной там знаменитой породой лошадей-битюгов, Богородицкому конному заводу явно не повезло.

Поставленные во главе его управители меньше всего заботились об интересах дела. Из-за бесхозяйственности присматривавшего за лошадьми дворянина Юрья Максимова в 1717 году на заводе пало и было заморено в "чесоточной и разной болезни" 820 лошадей. По доношению солдата Горбунова и стадных конюхов в Сенат, в подчинении которого в те годы находился завод, началось расследование.

Стольник Исленьев подтвердил, что "нераденье Максимова, оставшегося за управляющего после отъезда в Москву, для получения жеребцов, было "великое, потому что палые лошади помётаны у него были близ конюшенного двора", а здоровые стояли "в грязи, без постилки".

Под стать ему оказался и другой помощник Исленьева - Матвей Ивашкин, отличившийся к тому лихоимством. Взятые с крестьян деньги (по алтыну) и хлеб, видимо, как штраф за то, что они "по-прежнему обыкновению" "жали десятинный овёс серпами", а не косили косами, Ивашкин присвоил себе. Он же по показанию старост, "крал и отвозил в деревню свою государев ячмень". Со скотного двора в его имение - деревню Мостовую - лучших были отправлены четыре лучших свиньи.

В 1718 году из взятой им в оброк государевой богородицкой земли, якобы под сенокос, Ивашкин "без указа, (сам) распахал и засеял рожью 30 десятин. Десятин двести пахал он, словно вотчинные, из распаханных казенных земель. Столь "активная" деятельность богородицких администраторов привела к сокращению стойлового конского поголовья. Положение не изменилось к лучшему и после передачи города 27 мая 1721 года из ведения Сената в ведомство Камор-Коллегии.

Заводские конюшни в связи с сокращением обслуживающего персонала стали использовать, вероятно, лишь для размещения пригодных на степные пастбища лошадей. Но даже и в этих условиях, из-за сокращения десятинной пашни после 1709 года, экономическое положение богородицких крестьян во втором десятилетии XIX века несколько выправилось. По переписи 1720 года в уезде оказалось уже 610 крестьянских и 189 тягольных дворов в городе (без посадских). Та же перепись в интересах фиска (налогового обложения) в ряде хозяйств отметила "пчелиные заводы". В Пушкарской слободе, к примеру, писцы насчитали 163 улья, в Иевлеве на 87 дворов их было выше 200, в Малёвке на 165 дворов приходилось 612 ульев, в Михайловском - 180 ульев на 78 дворов.

После Петра I заводом заинтересовались лишь при императрице Анне Иоановне.

Приведением в порядок старых конских заводов влачивших жалкое существование, и организацией новых для обеспечения "со временем" русской конной гвардии и всей кавалерии "своими природными лошадьми, вместо мелких драгунских, "непригодных к регулярному войску", занялся выдающийся деятель "из гнезда Петрова" А.П.Волынский.

Для ознакомления состоянием заводов разбора лошадей "по шерстям", подбора обслуживающего персонала, выбора мест для новых заводов по провинциям от Конюшенной комиссии, а затем канцелярии были разосланы офицеры.

Перед приезжавшим в Богородицк подпоручиком князем Вяземским предстала картина полнейшего развала: на конюшне стояло всего 14 жеребцов. Пустовавшие постройки, очевидно успели обветшать, и поэтому на весну 1733 года в Богородицке назначили пока содержать 400 полевых и прочих присылаемых на корм из Москвы лошадей.

Из реальных условий пришлось исходить и при комплектовании обслуживающего персонала. Вяземский начал с того, что выбрал 20 человек крестьянских детей от 15 до 20 лет и отправил их в Москву обучаться "чистить и водить лошадей", а также для освоения всего того, что "принадлежит до содержания оных", "дабы оные со временем могли при заводах исправными конюхами быть" и чтоб "они прежде могли себя в чистоте, а именно: в платье и прочем содержать".

Силами крестьян в 1734 году заново перестраивается в Богородицке Конюшенный двор. В 1738 году по указанию А.П.Волынского в Богородицке, как и при других конюшенных заводах, строятся три "легковые" конюшни (лошадиные лазареты). В это же время своими толковыми распоряжениями он предупреждает массовый падёж лошадей.

Но самым замечательным распоряжением его энергичной деятельности, оставившим на долгие годы след в жизни не одного поколения жителей города, явилось основание около 1738 года первого учебного заведения в Богородицке - школы конюховых детей.

По распоряжению Волынского в 1737 и 1738 годах велено было детей конюхов от 6 до 15 лет учить "Российской грамоте" и "потом обучать писать добрым мастерам". В зависимости от успехов ученикам определялось "для их пропитания" казенное содержание - "жалование": по два четверика ржи на месяц. Одолевавшие букварь получали еще по рублю на одежду, а "которые учат псалтырь и оный выучат на половину - тем на год по два рубля". Учителям за обучение положен был оклад стадного конюха. В 1741 году таких учеников осваивавших в Богородицкой конюховой школе азы и склады, было 13 человек.

В 40-х годах при конюшенном заводе организуется профессиональное обучение. Однако специалисты - иностранцы своим мастерством делились неохотно. Обучавшиеся у иноземца коновала Михеля Клигера, "обретавшегося на богородицкой конюшне", коновальный ученик Борис Сущёв в 1741 году вынужден был просить разрешения обучиться "кладке жеребцов" у присылавшегося время от времени стряпчего конюха скопинской конюшни, как Клигер ему это запретил.

Спрошенный Клигер надменно заявил, что Сущёв "имеется у него в обучении к использованию лошадей, тако же кузнечной работы, а не для того, чтобы класть "жеребцов". Лишь вмешательство Дворцовой конюшенной канцелярии, указавшей, что "делу от науки помешательства быть не может", урезонило педантичного и чванливого иноземца.