Гуляли казаки по земле Богородицкой

Колонизацию земель "дикого поля" приостановили на некоторое время крестьянская война под предводительством С.Т.Разина. Хотя основные битвы и бои казаков, беглых крестьян и холопов против царских войск разгорелись и протекали в 1669-1671 годах на Дону и Поволжье, отдельные отряды и группы повстанцев в момент наивысшего подъёма восстания появлялись неподалеку и от Богородицка. Волнение среди крестьян в ряде помещичьих селений, расположенных на стыке Дедиловского, Соловского и Тульского уездов, прокатилось ещё в 1666 году при появлении донских казаков, двинувшихся в Москву под предводительством атамана Василия Уса просить царя о приеме на службу и о жаловании.

По мере движения донских казаков от Воронежа на север к ним присоединились беглые крестьяне, и поход перерастал в открытое антифеодальное выступление. С приближением отряда В.Уса к Туле среди мелких помещиков Дедиловского и Венёвского уезда поднялась настоящая паника. Многие из них поспешили укрыться в Туле. Воеводам посыпались жалобы на бегство холопов и крепостных крестьян в лагерь Уса, разбитый на Упской гати.

Один из казачьих отрядов совершил рейд по помещичьим усадьбам Дедиловского уезда. "Из "их казачьих табаров, писал в челобитной приказчик князя И.Голицина, приезжали в Дедиловский уезд в вотчину и в поместья государя моего, в село Панино, на реку Упёрту в деревню Болотную (ныне с.Хилково Н.М. ), беглый крестьянин государя моего донской казак Игнашка Жариков, а на Дону произвище Заворуй, с иными казаками". Активное участие в действиях этого отряда приняли также присоединившиеся к нему некоторые местные крестьяне. "Да они же, казаки, - жаловался приказчик, - приезжают государя моего в вотчину, крестьян подговаривают, хлеб и куры и сыры емлят (берут), и вотчину государя моего разоряют, и похваливаются ночным приездом государя моего вотчину разорить без остатку".

Правительство спешно направило в Тулу "выборочный" солдатский полк Кравкова - 1200 человек. В Тулу же начали собираться и помещичьи отряды. В целях скорейшего выдворения казаков на Дон, царское правительство повело переговоры с Усом. Как только усовцам стало известно о карательном отряде, казаки 24 июля 1668 года перешли с упской части на реку Моржовку, что верстах в пяти от Дедилова. Вернувшийся сюда из Москвы казак Кондратий Алексеев подтвердил, что на них действительно "идут с Москвы ратные люди". На кругу (казацком совете) решено было отступить дальше.

Собираясь в обратный путь, донцы несколько дней простояли обозом "в крепком месте на реке Упёрте, за Дедиловым в 20 верстах (вероятно, между селом Иевлевым и деревней Горки). Лагерь, как заметил генерал-разведчик, посланный из ставки руководителя карательной экспедиции Ю.Н.Барятинского, охранялся надёжно. Лошади у казаков, - докладывал он по возвращении, - "ходят близко обоза", "сторожи у них конные" и "разъезды от обоза есть". Явившихся сюда новых беглых "безоружных людей" уже не брали. После отъезда гонца, предложившего выслать 20 человек для переговоров с Ю.Н.Барятинским, из казачьего лагеря с Упёрты были направлены 15 человек во главе с туляком И.Чашкиным, но не к Барятинскому, а для разведки в Тулу. После возвращения Чашкина, проведывавшего "всякие вести", на кругу окончательно решено было двигаться обратно на Дон через Ефремов, Елец, Рыбную и дальше, минуя Воронеж, в казачьи городки. На заре 28 июля донские казаки и убежавшие с ними крепостные находились уже в 20 верстах от своего лагеря на реке Упёрте.

Через два года после похода Василия Уса набег на вотчину И.А.Голицина повторился. Организован он был, повидимому беглыми голицинскими крестьянами, записавшимися в служилые казаки. Приехавшие в с.Панино Дедиловского уезда, не только свели счёт с приказчиком И.А.Голицина Яковым Герасимовым, забрав у него лошадей, "платья и деньги и всякие животы" (пожитки), но и освободили из вотчинной тюрьмы, "разбив железо", крестьянина села Долгово Трофима Филиппова. Как выяснилось позже, "подводил разбойников разбивать" крестьянин местного помещика Крюкова из деревни Милениной Пётр Краснов. В нападении на усадьбы приняли участие и некоторые крестьяне соловских и дедиловских помещиков Крюкова и Костомарова. На "разбое" вместе с ним оказался тулянин Роман Федоров сын Воейков. При разгроме усадьбы отряду было оказано сопротивление. В результате жестокой сечи на дворе у князя Голицина 29 сентября 1668 года в с.Панине оказались убитые и раненые. Насмерть был зарублен конюх Голицина, у крестьянина Ефрема Силаева "бердышем отсекли руку левую по плечо". Забрав "животы и всякую рухлядь" Герасимова, разбойники вместе с присоединившимися крестьянами уехали за реку Упёрту, где у них "в дуброве" был "первый стан". Здесь состоялся делёж: отправное ружьё, удила серебряные и лошади достались разбойникам, а деньги - крестьянам. Некоторых из них позже схватили "в степи в Верхоупьи, где ворам и разбойникам становища бывают". Когда же посланцы дедиловского воевода попытались забрать "оговорных" крестьян Крюкова и Костомарова, то последние встретили "посыльных людей дубъём и взять их не дали". "И впредь за оговорными людьми, - писал царю воевода Скориков, - посылать некова, которые, государь, люди есть на Дедилове и те на твоей великого государя работе в Богородицком у хлебнова заводу беспрестанно".

В условиях крайнего напряжения классовых взаимоотношений в стране от Нелединского в декабре 1668 года потребовали из Разряда "жить от воинских людей с великим бережением и опасением, а в городе, где пригож, держат вестовщиков и отъезжие сторожи". Оснований, конечно, было более чем достаточно. Острог хотя и выстроен был заново, но на случай военных действий был явно не подготовлен. В первые годы в городе даже не было постоянного гарнизона. Не налажена была и сторожевая служба. Башни и стены оставались непокрытыми. Лубъём, присланным после неоднократных напоминаний из Ефремова, Венёва, Ельца, кое-как покрыли лишь житницы.

При первых "всплохах" во время воеводства Хомякова, служилые работные люди бросали работу и разбегались по своим городам. Так было, в частности зимой 1664 года, когда, "литовские люди и татарове пришли войною в Орловские и вышние места". В Богородицке остались тогда, по свидетельству воеводы, всего 4 целовальника у хлебного приема, а остальные служилые, "покинув тот город, все сбежали". Но и в этой ситуации в первую очередь позаботились о хозяйстве. Из Разряда военного ведомства с большим подкреплением ефремовскому и другим воеводам приказали выслать "поочередно безо всякого мотчания" служилых людей, не дожидаясь "на себя опалы" и "наказания". Относительно же вооружения ограничились посылкой указа тульскому и венёвскому воеводам об отправке по зимнему пути 50 пудов пороху и 20 пудов свинцовых пулек. Не удивительно, что спустя 3 года после закладки, в Богородицке "всякое городское строение" не было ещё достроено. Своих служилых людей в городе не оказалось и в декабре 1668 года.

С имевшимися 40 пушкарями и 46 волостными крестьянами из ломовцев и керенцев об активных действиях в случае нападения мышлять не приходилось. "Без служебных людей о приходе воинских людей, - писал царю Нелединский, - сидеть маломочно и твоего великого государя хлеба, который в гумне в кладях, оберечь мне, холопу твоему, некем и на вести отъезжие сторожи посылать никого нет".

Работные люди, как и раньше укрывались "по вестям" в своих городах, где "кто живет". Ещё в августе 1664 года пушкарскому приказу велено было прислать в Богородицк на башню вестовой колокол, но и в исходе 1668 года башня стояла без колокола. Неизвестно когда и как, но вероятнее всего, после похода В.Уса, в городе появились 20 железных пушек, 200 ядер к ним, 200 карабинов, 40 мушкетов. И на всё это вооружение имелось только 2 бочки пушечного и одна бочка ручного пороха, а фитиля и свинца совсем не было.

В боевую готовность Богородицкую крепость, по-видимому, приводили в разгар крестьянской войны под руководством Степана Разина. Вероятно в то время в Богородицке появляется за теперешним парком Стрелецкая слобода. Для охраны царской казны и государственных житниц в марте 1667 года из Москвы "на вечное житье"в Бгородицк направляют 100 солдат "выорного" полка А.А.Шепелева, состоявшего преимущественно из черносошных крестьян и господских людей северных городов. По указу царя перед отправкой всех их жалуют киндяками (кафтанами) и сафьяном. В июне 1670 года каждому назначают прежнее жалованье: по 4 рубля в год и по 6 четвертей хлеба, а для холостых - по 3 четверти.

Присланных в Богородицк солдат уже в начале июня Нелединский посылает на борьбу с отрядом восставших донских казаков и местных беглых, обосновавшихся в урочище Рогачах. О появлении отряда повстанцев под Богородицком стало известно от прибежавшего в город сына боярского П.Подубского. Ехал он из Москвы с какой-то царской грамотой в Воронеж той же дорогой, которой уходили усовцы на Дон. В верховьях Упы, в урочище Рогачи "наехали на него" "многие воровские люди" (так в официальных документах XVII века назывались повстанцы), и он "убоявся тех воровских людей убежал на Богородицкой. Перепуганный богородицкий "воевода дал ему, Петру, 100 человек солдат", с которым он и отправился "за теми воровскими людьми".

По рассказу другого сына боярского - воронежца Ф.Панова, - попавшего в плен к повстанцам и отпущенного ими, к нему против Рогачей выезжали 6 конных. Но это, вероятно, была небольшая группа из отряда. Сам отряд, конечно, насчитывал не один десяток человек. Во всяком случае, скоро в богородицкой тюрьме осталось 70 "разбойных и оговорных людей". Вряд ли можно сомневаться в том, что все эти "разбойники" были посланцами Степана Разина.

Суд и расправа по Уложению царя Алексея Михайловича над посаженными в богородицкую тюрьму были скорыми и жестокими. Одного из них К.Монаенкова "за многие разбои" повесили на Дедилове. В Тайном приказе были довольны, и 14 июня 1670 года воеводе предоставили широкие полномочия: посылать впредь солдат из полка А.А.Шепелева, "смотря по вестям, и указ чинить (судить и наказывать) по тому ж вскоре, чтоб разбойников не множилось. А солдата на Тулу посылать ему не велено, а будут посланы и их велено с Тулы взять и быть им в Богородицке".

Но затишье наступило не надолго. В конце августа в 45-50 верстах от Тулы на Белогородской дороге между Чернью и рекой Плавой появился новый отряд восставших, как считали в Москве, человек из 30. Гонцы, ездившие на Украину с царскими грамотами стали задерживаться.

Нападениям подверглись также призванные служить "за великого государя и свои домы" помещики, направлявшиеся в Москву и Алатырь на службу. Для борьбы с отрядом повстанцев из Приказа Тайных дел 1 сентября 1670 года предписали отправиться с "ратными людьми, которые есть в Богородицком", С.Е.Нелединкому, и из Нового Оскола - Г.Г.Ромодановскому. Для усиления отряда Нелединского приказано было прислать ратных людей из Коломны, Дедилова, Тулы, чтобы "очистить" от повстанцев жизненно важную для сообщения с Украиной и украйными городами Белогородскую дорогу и "не упустить" их в "дальние места".

Около месяца шли сборы в Коломне 10 московских стрельцов и 5 монастырских служек. Еще дольше собирались 15 человек из Тулы, которые нагнали Нелединского, выступившего 9 декабря, уже на марше около Ефремова.

Узнав о снаряжении карательного отряда Нелединского, в начале октября казаки двинулись в обратный путь. По дороге им пришлось вступить 4 октября в бой у Локотков (Локотцов) с ефремовским отрядом. Как только казаки появились в ефремовском уезде, ефремовский казачий и стрелецкий голова И.Лаврентьев запросил помощи у богородицкого воеводы. Получив известие об этом, Нелединский отправил к нему 20 солдат, но сам тронулся в путь 9 октября, когда разинцы были уже под Чернавском.

Собравшиеся в Чернавске человек 300 служилых людей во главе с подъячими попытались их преследовать. Повстанцы, видя "их неустройство, что не вместе, - на них крикнули, и двух подъячих до смерти убили да человек с 40 поранили да две затинные пищали да пуд пороху взяли и их всех разгоняли".

Среди уходивших на Дон повстанцев чернавские служилые угнали "детей боярских землянца сына боярского Фетьку Монаенкова и иных товарищей его разбойников, землянцев и чернавцев и ефремовцев детей боярских, на которых, - богородицкий воевода, - языки многие говорили предо мною, холопом твоим в Богородицком, что они разбивали в Дедиловском уезде вотчину князя Ивана княж Андреева сына Голицина. И от той государь, язычной молки те воры от моей холопа твоего посылки ушли на Дон, в котором во 177 году. А того, Фетьки Монаенкова отец и жена и два брата по язычной молки взяты в Богородицкой, а брата его Кирюшку за многие в разбои, я холоп твой, повесил в Дедилове в прошлом 178 году" (1670 году, летом Н.М. ).

Но и после ухода разинских отрядов с реки Плавы на Дон и очищения Нелединским Белогородской дороги местные власти и помещики долго ещё пребывали в страхе. Большой переполох у власть придержащих вызвала "прелестная грамота" Разина С.Т., попавшая в руки венёвского воеводы Д.Солнцева. Получивший её 12 октября 1670 года воевода с перепугу велел бить в час ночи в сплошной колокол и приказал читать грамоту Дьяку приказной избы "всяких чинов людям". Своих ближних, жену и детей он поспешил отправить из Венёва "неведомо для какого вымысла". Сплохом и чтением разинского "прелестного письма" Солнцев по донесению венёвского стрелецкого и казачьего головы Т.Мезенцева, "многих людей градских и уездных ввёл в соблазн".

В конце ноября 1670 года тревогу бил ефремовский воевода А.Иевлев, сообщавший в Москву, что повстанцы из-под Тамбова, где разгорелся крупный очаг восстания, собираются идти под иные украйные города. С приходом повстанцев, - кручинился он, - "сидеть будет не крепко, город Ефремов и острог весь подгнил и стены разволялись, и кровати и катки и обламы и башни огнили и обволялись, и зелья и свинцу мало. А ефремовцы ратные люди, которые за полковую службу оставлены и те беспрестанно работают в Богородицком".