На рубеже Узловая, Богородицк, Товарково

После форсирования Дона войскам 10-й армии предстояло в первую очередь овладеть каменноугольным районом Узловая, Богородицк, Товарково. В Богородицке у гитлеровцев находилась база снабжения 2-й танковой армии с большими запасами горючего, боеприпасов, вещевого и другого имущества. Но для решения гитлеровского командования упорно оборонять этот район важнейшим обстоятельством являлось опасение того, что 10-я армия и действующий бок о бок с нею 1-й гвардейский кавалерийский корпус{43} выйдет в тыл главным силам Гудериана, скованным боями против 50-й армии И. В. Болдина восточнее и южнее Тулы. Для того чтобы предотвратить эту опасность на рубеже Узловая, Богородицк, Товарково гитлеровцы поставили в оборону более шести дивизий{44}. [78]

Достигнуть полного успеха 10-я армия могла лишь стремительностью действий. Но как это сделать?

Опыт первых дней боевых действий показал, что надо непрерывно наступать, всемерно используя долгие декабрьские ночи, а днем — непогоду, пургу и бураны.

Вместе с членом Военного совета армии Т. Л. Николаевым и небольшой группой работников из состава штаба я обогнал идущие на Богородицк части 324-й дивизии. Под прикрытием ее разведывательных отрядов и авангарда мы прибыли в полностью разрушенное село Колодези (10 км восточнее Богородицка). Мост через Дон в г. Епифань гитлеровцы взорвали, и нам пришлось переходить реку южнее. Остановились в малюсенькой комнатушке полуразрушенного саманного домика. В ней не было ничего, кроме полуистлевшей соломы. Сюда к нам прибыл писатель К. Симонов.

Выгоды этого передового командного пункта состояли в том, что мимо проходил путь движения на Богородицк 324-й дивизии, чуть вправо должна была наступать главными силами на Притоны и небольшой частью сил на Узловую 328-я стрелковая дивизия, а километрах в 8 к югу от Колодезей в направлении станции Товарково и Ломовка вводилась в бой 323-я дивизия. Еще южнее наступала 326-я дивизия.

После трудных боев на Дону и ускоренных маршей при повороте армии на юг, юго-запад продвижение наших дивизий сначала шло замедленно.

В известной мере это объяснялось отставанием командных пунктов командиров дивизий от двигающихся вперед частей. Появление впереди их Военного совета с оперативной группой командарма возымело определенное действие на ход сражения под Богородицком, тем более, что отстававшие командиры нами стали вызываться для получения необходимых указаний.

На город наступала 324-я стрелковая дивизия{45}, которую здесь возглавил по моему приказанию начальник отдела боевой подготовки армии полковник Г. М. Немудров, так как командир дивизии отстал в пути.

Тем временем разыгрался буран. Снежные вихри затянули сплошной пеленой землю и небо. Опустилась ночь. Под прикрытием вьюги части дивизии вплотную подошли к городу. Глубокий снег затруднял развертывание артиллерии, но расчеты выкатывали орудия на руках и действовали смело. Они вели огонь прямой наводкой. Подразделения 1093-го полка, внезапно появляясь из метели, атаковали вражескую пехоту и смяли ее. Небольшими [79] группами наши доблестные воины проникли в совхоз, расположенный в предместье города, и на северо-восточную окраину города. Несколько раньше в юго-восточную окраину ворвался 1-й батальон 1091-го полка под командованием лейтенанта Н. А. Королькова. Бойцы батальона захватили 12 пленных, артиллерийскую батарею, несколько автомашин и оружие.

На своем передовом командном пункте мы не столько видели, сколько слышали ход ночного боя за Богородицк. Чувствовалось, что войска действуют успешно. Часам к пяти утра ружейно-пулеметный огонь стих, а отблески огня стреляющих орудий и звуки рвущихся артиллерийских снарядов отдалялись все дальше. Лишь изредка вели стрельбу некоторые располагавшиеся неподалеку батареи. Вскоре не стало слышно и их. Однако ни от кого донесений о результатах боя все не поступало.

Не могло быть сомнения: Богородицк взят. С рассветом из Колодезей мы двинулись вперед, так и не дождавшись донесения. Обогнав артиллерийские подразделения 324-й стрелковой дивизии, встретили полковника Немудрова. Он доложил: город в наших руках. Мы вместе быстро достигли Богородицка. Нам [80]представилась тяжелая картина: дома горели, на улицах лежали трупы расстрелянных жителей, по городу, разыскивая родных, метались женщины и дети. В центре Богородицка стояла виселица с трупами двенадцати замученных гитлеровцами местных жителей и советских работников.

Пленные показали, что гитлеровское командование приказало удерживать Богородицк во что бы то ни стало. Они сообщили также, что были предприняты попытки эвакуировать из расположенной в городе базы большие запасы вооружения, горючего, продуктов и пр., но осуществить это удалось в слабой степени.

В городе и в окрестных селах при оккупантах укрывалось немало наших военнослужащих, которым в свое время не удалось выйти из окружения. Кроме того, здесь были и бежавшие из окрестного лагеря советские военнопленные. Побегу помогла сумятица, возникшая в подразделениях лагерной охраны при приближении советских войск. Действительно, на дорогах наступления, по которым на запад двигались дивизии 10-й армии, навстречу им вереницами шли «окруженцы». Это были оборванные, заросшие, изнуренные люди. Среди них было много раненых, обмороженных, больных. Но никто не помышлял об отдыхе. Наоборот, все просили наших бойцов указать часть, где им можно было бы «сформироваться» и снова стать в ряды Красной Армии.

Штаб армии собрал всех находившихся в немецко-фашистском плену или в окружении. Из них предполагалось сформировать армейский запасной полк.

Перед отступлением из Богородицка враг пытался угнать на запад гражданское население. Оккупационные власти отдали об этом приказы и указали сборные пункты. Но ничего не вышло. Наступление наших войск сорвало планы вражеского командования.

Пленные гитлеровцы в один голос говорили, что наша ночная атака города, да еще в такую метель, явилась для них полной неожиданностью. Опасаясь окружения, враг бежал в сторону Плавска. При своем отступлении противник вынужден был бросить в Богородицке более 170 грузовых и специальных машин, 53 мотоцикла, 57 легковых машин, 9 зенитно-пулеметных установок, 3 исправные противотанковые пушки, одно тяжелое орудие калибра 210 мм, десятки ящиков патронов и много военного имущества.

Наши потери при освобождении Богородицка были незначительны.

Не легко доставалось освобождение угольного района нашим 323 и 326-й дивизиям. Разгромив гитлеровцев под Епифанью и преследуя их в западном направлении, 323-я дивизия подошла к Товарково. Гитлеровцы намеревались здесь обосноваться надолго. [81] Они приступили к восстановлению угольных шахт и хотели максимально использовать их для своих целей.

К исходу 13 декабря части 323-й стрелковой дивизии сосредоточились в 10–12 км восточнее Товарково.

Ночью в буран разведчики дивизии все же сумели обнаружить противника. Воспользовавшись плохой погодой, они атаковали его и выбили из д. Суходол. Враг укрепился на рубеже Ждановка, Павловка. Метель продолжалась и утром. Дороги замело. С трудом удалось разыскать свои полки, чтобы поставить им задачи. Части двинулись в наступление. Путь преграждали овраги. Их переходили по пояс в снегу. Артиллерия передвигалась с большим трудом, только при помощи пехоты.

Благодаря совместным усилиям артиллерия шла в ногу с пехотой и огнем содействовала ее продвижению. Противник делал все, чтобы удержаться. Бой длился с 11 часов до поздней ночи. Упорство и героизм наших бойцов решили его исход. Успешные действия двух полков (1086 и 1088-го) во фланг противнику решили исход боя. Оставив большое количество убитых и материальную часть, гитлеровцы поспешно отошли из района Товарково. Из показаний пленных явствовало, что противник в боях за рубеж р. Дон. Епифань, Богородицк и угольный район понес большие потери: в ротах осталось по 30–40 солдат.

В угольном бассейне враги произвели огромные разрушения и полностью сожгли ряд населенных пунктов. Лишь в Товарково уцелела часть домов благодаря партизанам, которые атаковали [82] готовившихся к отступлению гитлеровцев и не дали им довершить уничтожение города.

Утром 15 декабря Военный совет армии уже приступил к работе в Богородицке. Мы разместились в юго-восточной части города. За день предстояло сделать очень многое с тем, чтобы лучше и быстрее выполнить дальнейшую задачу армии по директивам Военного совета фронта от 11 и 13 декабря. Узловая, станция Притоны, Богородицк и Товарково были взяты{46}, настроение наше было приподнятым и боевым. Но вот через час-два к нам прибыл офицер с телеграммой командующего фронтом от 14 декабря. Командующий писал, что 10-я армия вместо быстрого продвижения вперед и, несмотря на неоднократные указания о необходимости более быстрых темпов наступления, «продолжает топтаться перед обороной противника... не обходит оборону противника и тем дает возможность врагу безнаказанно уходить». Далее приказывалось «оставить против организованной обороны противника слабый заслон, а частями обходить оборону, стремительно и смело продвигаться вперед, не оглядываясь назад. Ликвидацию обороны противника поручить армейским резервам». В заключение же предписывалось: «Дать объяснение, почему до сих пор не выполнен приказ о занятии Богородицка и перехвате путей отхода противника».

Следует отметить, что командование фронтом с первых дней наступления серьезно тревожилось о положении наших дел. Так, уже 7 декабря начальник штаба фронта прислал в мой адрес телеграмму: «Усильте темпы наступления»{47}. В 4 часа утра 8 декабря он вновь мне телеграфировал: «Противник бежит на Сталиногорск под ударами Белова и Болдина. Ускорьте занятие передовыми отрядами Сталиногорска, Узловая. Форсировать наступление главных сил армии»{48}. 13 декабря поступила телеграмма командующего фронтом с указанием на то, что «10-я армия своей пассивностью и систематическим невыполнением приказов о занятии впередилежащих рубежей и объектов срывает план операций фронта и дает возможность врагу отводить свои части и технику». А как раз в эту ночь, т. е. с 12 на 13 декабря, войска армии завершили выполнение трудной задачи по прорыву обороны противника на р. Дон, к вечеру взяли г. Епифань.

Из сказанного мною раньше уже можно было видеть, какой ценой давались успехи не только 10-й армии, но и ее соседей — кавалерийского корпуса генерал-майора П. А. Белова а войск 50-й армии генерал-лейтенанта И. В. Болдина. [83]

Командование фронта прислало в армию специальную комиссию для проверки данных, представленных Военным советом армии насчет сильных укреплений противника на р. Дон. Комиссия проверила и подтвердила эти данные{49}.

Мы решили дать подробное объяснение.

Доклад Военного совета армии на имя Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина и командующего фронтом Г. К. Жукова был послан в этот же день из Богородицка. В своем объяснении, не желая скрывать недостатки и замалчивать трудности, мы сообщали о следующих причинах недостаточно высоких темпов наступления.

Во-первых, действовавший против войск армии противник оказал армии значительно более сильное сопротивление, нежели это могло представляться. Армия за истекшие дни наступления с 6 декабря, т. е. на протяжении девяти суток, вела бои на четырех оборонительных рубежах{50}.

Далее говорилось о том, что 10-я армия во всех этих боях разбила противника и взяла много трофеев. Упоминалось, что в ходе боев противник 4–5 раз применял против частей армии танковые силы.

Во-вторых, указывалось, что причины опоздания кроются и в недостатке организованности, обеспеченности, выучки, управления и связи в самой 10-й армии, не говоря уж об усталости войск после 250-километровых маршей и непрерывных боевых действий. Отмечалось, что были чрезвычайно слабо подобраны, выучены и сколочены штабы всех степеней, в том числе и штаб армии. Все это, конечно, отрицательно сказывалось на управлении войсками, на своевременности и точности выполнения приказа.

Слабая тактическая выучка войск приводила ко многим ошибкам в бою: лобовым атакам, медлительности действий, необеспеченности наступления огнем, к недочетам во взаимодействии, а также к излишним потерям. Армия действовала без подготовленного тыла, без регулярного подвоза боеприпасов, горючего и [84]питания. Дивизионные и армейские гужевые транспорты отставали.

Для обеспечения управления ходом операции Военный совет армии после боев на рубеже Михайлов систематически выдвигался к войскам по главному направлению, находясь от линии фронта на расстоянии 5–10 км, а иногда и меньше.

И, в-третьих, было затрачено не менее полутора суток на перегруппировку и рокировку армии с новомосковского направления на богородицкое. Перегруппировка и смена главного направления действия армии застала войска в боях и на подходе к рубежу р. Дон. Она потребовала крутого их поворота на юг и юго-запад, вывода из боя целых соединений с перемещением некоторых дивизий на 25–30 км к югу{51}. На все это потребовалось время.

Далее мы докладывали Ставке и командующему фронтом, что в условиях действий на заходящем крыле всего фронта против подвижной армии противника 10-я армия не имела своих подвижных средств — танков и автомобильных батальонов для маневра в глубину врага. Тут же говорилось о наших кавалерийских дивизиях. 41-я кавалерийская дивизия действовала недостаточно эффективно. 57 и 75-я кавалерийские дивизии прибыли на фронт невооруженными, без седел. Только сейчас, говорилось в объяснении, они выдвигаются на фронт, получив винтовки, клинки, часть седел и немного минометов.

Военный совет далее отмечал хорошее боевое и моральное состояние войск и подчеркивал, что успехи наступления подняли дух всего личного состава.

Этот тезис можно было бы легко и широко конкретизировать данными о высоком политическом подъеме, об огромном старании бойцов и командиров при выполнении боевых приказов, о неистребимой ненависти к врагу, массовом героизме; исключительной выносливости и упорстве, так же как и многократных проявлениях хорошей боевой инициативы, и особенно фактами широкого применения ночных действий всеми дивизиями 10-й армии.

Свое объяснение Военный совет закончил указанием на то, что наша армия нуждается в быстрой помощи боеприпасами, горючим, транспортом, а также в кадрах для пополнения вышедшего из строя командного и начальствующего состава{52}.

Представление Военного совета армии о силах противостоящего противника в те дни не вполне отвечало действительности.

В силу недостаточной осведомленности мы преуменьшили силы врага. На самом деле против 10-й армии на линии Узловая — Богородицк — Товарково дрались не арьергарды четырех дивизий, [85] а целиком все они в полном составе. Кроме того, на правом фланге армии появились части 167-й немецкой пехотной дивизии.

Доклад был отправлен из Богородицка 16 декабря с офицером штаба армии. Ответа мы не получили.

В эти дни, 11–14 декабря, в армии находился заместитель Г. К. Жукова по Западному фронту генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Со дня прибытия армии в состав Западного фронта он являлся пока первым представителем фронтового командования. По ходу своей работы он вынужден был включаться в наши дела, докладывать о положении дел в армии и в меру своих возможностей помогать ей. И делал это с пользой.

В своих двух телеграммах от 12 и 14 декабря в адрес командующего фронтом Ф. И. Кузнецов доносил, что после объезда шести дивизий нашел состояние войск армии в целом хорошим, что снабжение ее налаживается, работа тыла организована, средства поступают, продовольствие армия имеет и на три дня обеспечена горючим. Он не мог, конечно, присоединиться к мнению, что «противник бежит», 10-я армия «топчется». Он докладывал так: противник оказывает армии сопротивление и армия «продвигается вперед», хотя и добавлял, что «медленно». При этом он обоснованно критиковал работу штаба армии в организации связи, информации и взаимодействия. Генерал Кузнецов высказал, на мой взгляд, правильное мнение, что для трех кавалерийских дивизий армии необходимо дать корпусное управление и что целесообразно передислоцировать кавалерийский корпус Белова на левое крыло фронта. Мне думается, что это предложение замкомфронта заслуживало серьезного внимания. Тогда бы на левом крыле Западного фронта была создана группировка конницы в составе как минимум пяти дивизий. Говорю «как минимум», так как соседняя 61-я армия Юго-Западного фронта тоже имела в своем составе две кавалерийские дивизии. Они могли быть включены в эту же группировку. Кроме того, в составе других армий Западного фронта было очень много кавдивизий еще. Тогда на стыке двух фронтов — Западного и Юго-Западного — вместо распыленной конницы мы имели бы сильное кавалерийское объединение. Даже при минимальном усилении его танками, противотанковой артиллерией, минометными, зенитными, саперными и огнеметными частями, а также, конечно, при поддержке авиации оно могло с гораздо большим успехом выполнить задачи по перехвату путей отхода противника из района Тулы на юго-запад, затем действовать на заходящем левом крыле Западного фронта на Вязьму и обойти ее с запада.

Оценивая обстановку на фронте армии, генерал-полковник Кузнецов докладывал командованию фронта, что 12 декабря армия должна перейти Дон и овладеть Новомосковском. Говоря с В. Д. Соколовским о том, что на нашем направлении главным [86] является быстрота движения, он признавал, что в 10-й армии для этого принимаются все меры.

Из текста разговора генерала Кузнецова с начальником штаба фронта выяснилось, что у командования фронта уже тогда было намерение дать кавалерийскому корпусу Белова пополнение в коннице за счет 10-й армии. Генерал Кузнецов высказался против этого намерения и указал на то, чтобы штаб фронта сам пополнил кавкорпус не менее чем 10 эскадронами.

Наконец, генерал Кузнецов в своих телеграммах просил подать армии в район Михайлово, Гагарино 10 тыс. пар лыж, 1500 саней, 100 автомашин, полтора боекомплекта огнеприпасов, 60 т сухарей и 60 тыс. банок консервов.

Может быть в связи с этим его докладом или в результате наших заявок по вопросам снабжения начальник тыла фронта генерал Виноградов, не имея связи с тылом 10-й армии, 16 декабря послал телеграфное распоряжение начальнику тыла соседней с нами 50-й армии:

«Немедленно свяжитесь с 10-й армией, установите ее потребность в продфураже, боеприпасах, горючем. Всемерно обеспечить 10-ю армию из своих запасов. Одновременно присылайте заявку фронту на подачу в Тулу, учитывая потребность 10-й армии»